Отъезд и новая жизнь разделили мою жизнь на две части — до и после. Все, что было в «до», я отсекла и спрятала в самой дальней ячейке памяти. Запаролировала и выбросила пароль из головы. А в «после» жила, работала и ждала свою малышку.

Но сегодняшняя встреча показала, что мое «до» тоже разделено надвое. До больницы и после. И почему-то теперь вспоминается только то, что было до того, как я узнала о Лизе.

Рустам был хорошим мужем, любящим и внимательным. Не знаю, почему он не женился на матери своего сына, и вряд ли узнаю. Но он все равно отец моей девочки, и я рада, что у меня нет к нему ни злости, ни ненависти.

Я смогла его отпустить. И моя реакция на него всего лишь реакция на красивого, когда-то сильно любимого мужчину. Не более. А все потому, что я не обращаю внимания на ухаживания мужчин, которые оказывают мне знаки внимания. И уже какой месяц отфутболиваю Богдана…

Майя ворочается во сне, переворачивается на другой бок и хмурит бровки. В эту минуту она так похожа на своего отца, что у меня в груди становится тесно. И совсем немного больно.

Майюшке что-то снится беспокойное, она начинает хныкать.

— Ш-шш-ш, моя девочка, — покачиваю ее за плечико, — баю-бай.

Она перестает хмуриться, успокаивается и снова засыпает, подложив под щечку сложенные ладошки. А у меня к горлу подступает ком, когда я представляю, как могло сложиться, если бы не было Лизы. Не было измены. Не было Амира Айдарова, сына Рустама.

Даже если Рустам не живет с Лизой, он все равно участвует в жизни ребенка. Интересно, он был на родах? В роддоме, где я рожала, почти все мои соседки были с мужьями. Партнерские роды сейчас очень популярны.

Я была одна в родильном боксе, и там я тоже запрещала себе думать о Рустаме. Мне кажется, он бы не согласился присутствовать при родах. У них так не принято. И легче ли мне станет от того, если я узнаю, что он не был на родах Лизы? Не знаю.

Я теряюсь в ощущениях и эмоциях. Я больше не ревную Рустама к любовнице, но я отчаянно ревную его к сыну. Так выходит?

Да, потому что мне очень жаль мою девочку. Она еще маленькая, чтобы спрашивать про папу, но когда-то же она спросит. И мне придется ей отвечать.

Я не собираюсь придумывать истории про папу-космонавта или папу-полярника. Но сказать ребенку правду, что я узнала об измене ее отца и сбежала, мне тоже страшно. А вдруг она скажет, что ей все равно нужен такой отец? Он ведь мне изменил, а не ей. И он имеет право о ней знать…

Это все Демид. Это не мои мысли на самом деле, это я транслирую его идеи, которыми он успевал поделиться со мной в тех коротких сообщениях, которыми мы обменивались. Я как правило посылала его к черту, а он присылал ухмыляющиеся смайлики.

Как оказалось, брошенные им зерна все же проросли в моей голове. Но я по-прежнему не хочу, чтобы Рустам знал о дочери. Знаю, что это эгоистично с моей стороны, но может правильнее будет поступить так, как советует Анна Анатольевна?

— Найди ей другого папу, детка, и не насилуй себе мозги. Если мужчина любит женщину, он полюбит и ее ребенка. Они устроены по-другому, не так как мы. Сколько я знаю пар, в которых отчим любит ребенка больше, чем родной отец! В то время как родной отец в другой семье больше привязывается к детям от новой жены. С глаз долой, из сердца вон, это работает не только в отношении жен, а и в отношении детей, к сожалению.

Я ей верю, у нее был именно такой опыт. И в том, что Рустам будет относиться одинаково к сыну, который растет у него на глазах, и дочери, которая живет в другом городе, я очень сомневаюсь.

Поэтому несмотря на все трансляции Ольшанского, я не готова говорить Рустаму о Майе.

Целую спящую малышку и иду в душ. Мне нужно выспаться, чтобы завтра прийти в офис без кругов под глазами. Никаких намеков на бессонные ночи, никаких обсуждений моей жизни на работе. Я не должна провоцировать никаких упоминаний о том, что у меня есть ребенок.

В офисе давно привыкли к тому, что я ни с кем не обсуждаю свою личную жизнь, так что это будет несложно. Разве что Богдан в курсе, но он не работает в нашей компании. Мы познакомились в бассейне, куда я ходила с дочкой. Он подвез нас домой и с тех пор несколько раз приглашал меня на прогулку. Но я отказывалась, потому что не могла решить, нужны ли мне эти встречи или нет.

Сама не могу объяснить, почему отказывалась. Но появление бывшего мужа показало, что я все еще могу чувствовать. Так может попробовать?

Уже лежа в постели даю себе слово, что если Богдан снова позвони или напишет, приму его приглашение. Это меня ни к чему не обязывает, зато я как минимум могу попробовать сбросить свои внутренние настройки с уровня «Рустам Айдаров» до заводских.

На следующий день прихожу в офис и не могу сдержать вздох облегчения, узнав, что Айдаров с Каменецким уехали осматривать наши складские помещения. Зато Славина не замолкает ни на секунду, и я с самого утра вынуждена выслушивать дифирамбы в адрес бывшего мужа.

С другой стороны, слушать это не видеть. Лучше так, поэтому я лишь вежливо киваю и периодически хмыкаю в знак согласия.

Вчера Айдаров не пил и отвез мою начальницу домой, теперь она делится со мной пережитыми эмоциями.

— Он такой охеренный, Соня! — закатывает глаза Олеся.

— Вы что, переспали? — вырывается у меня против воли, и я прикусываю язык. У нас не настолько близкий уровень общения. Если Славина сейчас скажет, что я много себе позволяю, будет абсолютно права.

Но Олеся реагирует неожиданно. Наклоняется через стол и доверительно шепчет, будто я ее лучшая подруга:

— Ну что ты, Сонь! Это не тот случай, когда можно себе позволить ни к чему не обязывающий трах. Я же с ним не в клубе познакомилась и не на вечеринке. И это не тот мужчина, которому можно самой лезть в штаны. Никому не скажу, только тебе, — она придвигается еще ближе. — У меня далеко идущие планы, хочу раскрутить его на серьезные отношения.

Еле удерживаюсь от истеричного смеха. Олеся явно переоценивает Айдарова, Лиза в отличие от нее не забивала себе голову подобными глупостями. Рустам не настолько брезглив как хочет казаться.

Но внутри поднимается знакомое чувство, поднимается и тянет вверх свои холодные щупальцы. А я надеялась, что оно давно умерло и усохло. Оказывается, нет.

Я что, ревную бывшего мужа?

Нет, не я, нынешняя София, а девочка Соня, которую проезжающий мимо внедорожник облил водой из лужи. Рустам решил на мне жениться, когда я отказалась подняться с ним в его квартиру, чтобы высушиться и переодеться. Так он сказал. Потому что ему не нравятся легкодоступные женщины.

Значит, у Славиной есть все шансы. Она интуитивно выбрала абсолютно правильную тактику. Правильную и беспроигрышную. Олеся из тех женщин, которые себя ценят, и, похоже, запала она всерьез.

— Он одинокий, разведенный мужчина, — тем временем загибает пальцы начальница, и мне ужасно хочется чем-то в нее бросить. Просто, чтобы она заткнулась. Но я молча слушаю. — А то, что у него есть ребенок, не помеха. С матерью ребенка он общается исключительно о сыне.

— Почему вы решили, что он одинокий? — больше не могу молчать. — Может у него есть женщина, но он не считает нужным кричать об этом на каждом углу.

— Он мне сам сказал, — загадочно отвечает Олеся, — мы с ним вчера долго разговаривали.

«Сидя в машине?» — хочется спросить, но я заталкиваю обратно уже готовые сорваться с губ слова. Не стоит проявлять лишний интерес, меня это точно не касается, даже если бы они трахались в той машине.

Но Славина сама продолжает:

— Думаешь, я упустила такую возможность? Мы пока стояли на террасе, я выпытала у него все подробности. Айдаров сказал, что в столице его ничего не держит, и он готов переехать к нам. Каменецкий дал секретарям задание, ему уже ищут квартиру.

Боги, нет. Только не это. В один миг забываю, что только что приревновала начальницу к бывшему мужу.

— Сонь, честно? — Славина выпрямляет спину и наклоняет голову. Ее распирает от радости. — Мне кажется, он на меня запал. Каменецкий в шоке. Они договаривались только о поставке оборудования, а вчера за ужином Айдаров предложил ему франшизу. И пообещал лично помочь все наладить. Глеб уверен, что это я его зацепила.